Назад к главной странице

К 170-летию со дня рождения И.В. СТАЛИНА САМОДЕРЖЕЦ Есть в отечественной истории имена людей, к которым вряд ли когда-нибудь будет возможна единая и установившаяся точка зрения. В самом деле, кем считать Ивана Грозного, патриарха Никона, Петра Великого, Павла I и многих других – гениями или злодеями? Но самые горячие споры идут и будут идти вокруг жизни и свершений И.В. Сталина, наложившего отпечаток своей личности на весь ход истории ХХ века и у нас в стране, и во всём мире. Когда пишут о Сталине, то обычно рассматривают определённые аспекты его жизни и деятельности: биографические подробности; Сталин как революционер; Сталин и политические репрессии; Сталин как полководец и так далее. Значительно меньше говорят о Сталине как о самодержце, как о русском царе, не носившем, правда, шапку Мономаха. То, что один из деятелей революции, призванной «отречься от старого мира», оказался весьма традиционным правителем, полностью соответствующим народному монархизму, далеко не случайно. Сила и уникальность России во все времена заключалась в умении полностью ассимилировать, русифицировать чужеземные идеологии, моды, вкусы, учреждения и порядки, отбрасывая то, что не поддавалось обрусению. Характерно, что приняв и ассимилировав наиболее полезное из нововведений, Россия становилась ещё более сильной и добивалась впечатляющих достижений в области внешней политики, экономики, роста численности населения и его благосостояния. Так было с восточными заимствованиями при татарском иге, которые во многом помогли русским сокрушить Орду. Так было и с большевизмом. Будем надеяться, что и из нынешнего кризиса Россия выйдет ещё более окрепшей. Среди неизменных традиций России всегда оставалось самодержавие. Это более широкое понятие, чем просто монархическая форма правления или даже абсолютная монархия. Самодержавие означает полную независимость верховной русской власти от каких-либо зарубежных сил, отсутствие любой, даже формальной разновидности вассальных отношений применительно к загранице. Самодержавие означает также неделимость власти, отсутствие всяких «ветвей» её. Тысяча лет существования русской государственности прошли почти в непрерывном сверхвысоком напряжении, вызванном внешним давлением, а в этих условиях заниматься демократическими экспериментами, создавать искусственную конкуренцию между видами власти было бы политическим идиотизмом. Отсюда логически вытекает и неправовой характер Русского государства. Взаимоотношения между властью и народом основывались не на чётко фиксированных юридических нормах, а на распределении повинностей в соответствии с государственными нуждами. Это приводило ещё к одной характерной особенности самодержавия – служилому характеру государственных сословий. Наконец, русское самодержавие всегда имело сакральный, священный характер. Стоявший на самом верху пользовался у основной массы народа почти религиозным обожанием. Но горе было царю, если он вдруг оказывался недостойным! Трагедия Николая II заключалась в том, что за время своего царствования, в котором была Ходынка, бесславная война с Японией, революция 1905 года, неудача столыпинских реформ и загадочная гибель самого Столыпина, наконец, неудачи в ходе первой мировой войны вкупе с распутинщиной, он больше, чем все революционные партии, вместе взятые, сумел дискредитировать сам принцип монархии. Неудивительно, что закулисным антирусским силам с такой лёгкостью удалось спровоцировать в феврале 1917 года народные массы на выступление. Но если и прекратила своё существование русская монархия, которая, кстати, с 17 октября 1905 года уже была конституционной, то это не означает, что вместе с ней должно было исчезнуть и самодержавие. Скорее напротив, новые стоящие перед Россией задачи могла решить только национальная диктатура, или, если хотите, самодержавие в новой форме. Сталин и стал таким победоносным самодержцем. Сталин появился потому, что должен был появиться… В феврале 1917 года с поразительной лёгкостью рухнула тысячелетняя монархия, а затем, в октябре, после нескольких месяцев хаоса, власть захватила партия, проявившая наибольшую волю и энергию в борьбе. Объективная оценка большевистской революции – дело сложное и деликатное, так как ныне доказано активное руководящее участие закулисных антирусских сил в сокрушении империи и в приходе Ленина к власти. Но, с другой стороны, не следует недооценивать того, что программные лозунги большевиков обеспечили им массовую социальную базу и народную поддержку. Этой базы, напротив, не оказалось у белого движения. Если октябрь 1917 года действительно носил характер верхушечного государственного переворота, то в последовавшей затем гражданской войне в Красной Армии сражались многие миллионы русских людей. Только принуждением сравнительно небольшая партия не могла заставить миллионы в красноармейских шинелях сражаться насмерть. Значит, большевизм как идеология оказался весьма привлекательным для значительной части народа. Сейчас, спустя восемь десятилетий после революции, легко быть умным и оплакивать «Россию, которую мы потеряли». Но сам факт активного участия масс в политических событиях того времени означает только то, что революция была вызвана объективными причинами. Другое дело, что оседлавшая народное движение группка интернационалистов многократно увеличила цену победоносной революции, нанесла России максимум ущерба, на который была способна. Устранение этой группки интернационалистов было неминуемым. Большевики пришли к власти под лозунгами мировой революции. Следует заметить, что для русского, да и почти для всех коренных народов России, никогда не были характерны чувства национального или рассового превосходства, высокомерия к другим нациям и народам. Без удивительной уживчивости и дружелюбия русских людей не было бы нашей Державы на одной шестой части света, населённой сотней народов. Так что и лозунги мировой революции могли (но только до определённого периода) увлечь народные массы. В конце концов, даже сама мысль, что именно с России начинается революция всемирного масштаба, была весьма привлекательной для национальной гордости великороссов. Но интернационалистическое наваждение рано или поздно проходит. Это особенно ясно стало после того, как власть в стране большевики взяли всерьёз и надолго, а вот мировая революция не состоялась. Правящая партия поневоле должна была стать партией защиты национально-государственных интересов страны, даже вопреки её собственной программе. Такую эволюцию партии и советской власти предсказывали ещё в начале 20-х годов многие умные и наблюдательные противники большевизма. Чтобы не быть голословным, приведу мнение В.В. Шульгина, в прошлом одного их лидеров правых в IV Государственной думе, затем – одного из главных идеологов белого движения. Нелегально посетив Советскую Россию после смерти Ленина, Шульгин на основании путевых впечатлений в своей книге «Три столицы. Путешествие в Красную Россию» пришёл к такому выводу: «Власть есть такая же профессия, как и всякая другая. Если кучер запьёт и не исполняет своих обязанностей, его прогоняют. Так было и с нами: классом властителей. Мы слишком много пили и ели. Нас прогнали. Прогнали и взяли себе других властителей, на этот раз «из жидов». Их, конечно, скоро ликвидируют. Но не раньше, чем под жидами образуется дружина, прошедшая суровую школу. Эта должна уметь властвовать, иначе её тоже «избацают». Коммунизм же был эпизодом. Коммунизм («грабь награбленное» и всё такое прочее) был тот рычаг, которым новые властители сбросили старых. Затем коммунизм сдали в музей (музей революции), а жизнь входит в старое русло при новых властителях. Вот и всё…» Как же произойдёт выход на сцену этой «дружины», которая будет уметь властвовать и которая ликвидирует властителей «из жидов»? В другой своей книге «1920 год» тот же Шульгин писал: «Придёт Некто, кто возьмёт от них решимость – принимать на свою ответственность, принимать невероятные решения. Их жестокость – проведение однажды решённого. Он будет истинно красным по волевой силе и истинно белым по задачам, им преследуемым. Он будет большевик по энергии и националист по убеждениям». Итак, должен явиться Некто, который сокрушит господство интернационалистов по духу и по крови над народами страны и вернёт Россию на её исконный путь. Этот Некто должен стать собирателем отпавших земель. Он должен учесть все те социальные изменения, что произошли в России после 1917 года и творчески их использовать на укрепление мощи России. Продолжая логически развивать мысли Шульгина, нетрудно прийти к мнению, что этот Некто мог выйти только из рядов победившей партии, поскольку все другие возможности исчезли после поражения белых в гражданской войне. Этот Некто не сумел бы прийти к власти путём демократических выборов, учитывая характер политического режима, да и традиционные русские представления о характере власти. А вот что не имело принципиального значения для этого Некто, призванного осуществить русификацию большевизма, так это его настоящее этническое происхождение. Кто искренне любил Россию и доказывал это делом, мог считаться настоящим русским, независимо от чистоты кровей, цвета глаз или девичьей фамилии бабушки. В самом деле, трудно не считать русскими людьми литовца Довмонта, немку Екатерину Великую, грузина генерала Багратиона, шотландца Барклая де Толли. Так что этот Некто вполне мог быть инородцем, что только облегчало ему борьбу за власть, поскольку у клики русофобов далеко не сразу появились бы подозрения в отношении его настоящей опоры и намерений. Итак, этот Некто должен был появиться. Им стал Иосиф Джугашвили, вошедший в историю под псевдонимом Сталин. Продолжение следует