|
(Продолжение повести. Окончание)
Людмила БУТОВСКАЯ
ЗАПИСКИ ПЕНСИОНЕРА,
ИЛИ ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК
В ПРОДМАГЕ ПОРЯДОК НАВОДИЛИ...
(Политическая сатира)
СОТРЯСЕНИЕ МОЗГОВ
Недавно стою я на той же автобусной остановке, где Веничка на ко-
оперативном лоточке торговал. Гляжу, а за лоточком-то другой парень
работает. Стоит, скучает. Ну, я уже туда не подхожу, знаю, что этот
товар не про нас. Днём это было. Народу на остановке мало, может, по-
тому и внимание обратил на чёрную "волгу", что перед остановкой затор-
мозила. Гляжу - вылезает из неё довольно тучная фигура в хорошем кос-
тюме и с галстуком. По виду - из больших начальников: с личным шофё-
ром, весь расфуфыренный, от сознания собственной важности чуть не ло-
пается.
Вылез он, значит, из "волги"-то и важным шагом - к лоточку. Ну,
думаю, сейчас оптом покупать начнёт! Ан нет. Смотрю - продавец перед
ним навытяжку стоит и чего-то объясняет, вроде как оправдывается. Ну,
думаю, так и есть: главный кооператор явился. А тут смотрю - трамвай к
остановке подходит. И решил я на трамвай пойти. На автобусе-то мне бы-
ло б удобней, да днём они больно редко ходить стали. Развернулся я,
значит, чтоб идти, и вдруг что-то - толк меня в левый бок! Я и упал!
И, видать, сознание потерял. Единственно, что ещё запомнил, так что в
момент падения кто-то нехорошо выругался по моему адресу... И всё!
Будто куда-то всё провалилось: и остановка, и люди... И вдруг вижу -
свет! да такой яркий, солнечный... И соображаю, значит, что глаза у
меня закрыты, а я лежу на спине и во всём теле такая лёгкость, будто
улетать собрался... Ну, думаю, видать, конец мой пришёл. И решил я в
последний раз на мир мир посмотреть. Открываю я, значит, глаза и ви-
жу... испуганное лицо Венички!
- Ты живой, дед? - спрашивает он меня.
- Вроде живой, - говорю, не веря сам своим словам.
- Так чего разлёгся? Давай вставай, ёж твою двадцать... Ведь ты
сам на меня наскочил, а меня уже здесь в твои убийцы записали...
Двое мужиков подняли меня, на ноги поставили. Вроде ничего не бо-
лит, только голова немного кружится...
- Идти можете? - спрашивают.
- Тебе куда надо-то? - перебил их Веничка. - Ты куда так спешишь?
Давай адрес, я тебя сейчас с ветерком доставлю. А, может, тебя в трав-
мопункт отвезти? руки-ноги целы?
- Вроде целы, - говорю, пошевелив руками. - Я к дочке еду, тут
недалеко, семь остановок автобусом.
Сел я в машину, поехали, а Веничка и говорит:
- Ну напугал ты меня! Я уж думал, ты копыта отбросил... А ведь
сам на меня наскочил, ёж твою двадцать!..
- А вы что же, в начальство выбились? - не удержался я полюбо-
пытствовать.
- Вроде того, - отвечает. - Председатель кооператива я. Пять
ларьков у меня. И этот, что рядом с остановкой, лоток, тоже мой. Да
придётся его закрыть, хворобы с ним больно много.
- Непривычно вас в костюме-то видеть... - усмехнулся я.
- Да я и сам не привык. Но пришлось напялить: на Всесоюзный съезд
кооператоров делегатом избрали! - не без гордости поведал мне мой ста-
рый знакомый. - Уже и речь зазубрил, чтоб с высокой трибуны прокукаре-
кать. Только не для речей я туда еду, верно, Витёк? - обратился он к
своему водителю, но тот дипломатично промолчал. - Пора связи устанав-
ливать в высших эшелонах власти. А там - за рубеж махнём, - мечтатель-
но произнёс Веничка. - Такие поставки наладим!.. Такую деятельность
развернём, что у наших конкурентов слюнки потекут.
- В верхние эшелоны не так просто войти, - подзадорил я своего
хвастливого собеседника.
- Это, смотря кому, - загадочно сказал Веничка. Главное - знать,
кому - дать (!) и сколько. А мы - знаем.
- И когда же вы отъезжаете? - полюбопытствовал я.
- В Москву-то? Да сегодня вечером. Правда, ещё билета нет, ну да
это теперь не проблема. С рук с переплатой хоть чёрта рогатого прода-
дут.
- Оно, конечно, - согласился я. - За денежки-то и раньше всё мож-
но было иметь, но всё же такой обираловки, как сейчас, не было. И уп-
раву на хапуг при желании можно было найти.
Эх, чудак-человек! И зачем я только это сказал? Что тут нача-
лось... Я Веничку таким ещё никогда не видел: щёки побагровели - тря-
сутся, а голос каким-то визгливым стал, руками размахивает... Уж как
он распалялся, защищая демократию и ругая советскую власть, которая-де
все семьдесят лет всех нас - и его тоже - обирала, платя не зарплату,
а пособие по безработице! что только теперь, в перестройку, человек
свободно вздохнул... - ну, и всё такое прочее.
- Ну вот скажи, - кипятился он, - что лично тебе (!) дала твоя
Советская власть?
- А это, как понимать, - уклончиво ответил я.
- Небось, всю жизнь в коммуналке прожил! Да имеешь ли ты вообще
представление о том, как люди живут? Что ты в своей жизни видел? что
ел и на чём спал?..
- Вот вы всё о материальных благах говорите, а я привык на первое
место ставить блага духовные.
- Прекрасно! - запальчиво взвизгнул обрадованный Веничка. - Давай
о духовном! Скажи, вот ты себя человеком когда-нибудь чувствовал? Сам
же передо мной унижался, чтоб лучший кусок мяса дал! Иль забыл?
Удар моего оппонента по самому больному месту был настолько нео-
жиданным, что я растерялся. Да ведь и крыть было нечем!
- Отчасти вы правы, Вениамин,.. простите, не знаю, как вас по ба-
тюшке, - поспешил я согласиться с ним, пока из машины не выкинул, -
жизнь мою лёгкой не назовёшь, и что унижался по слабости характера,
всё верно... Да ведь я и не против перемен в нашем обществе! но пере-
мен - улучшающих, а не ухудшающих нашу жизнь!..
Мой неожиданный обвинитель и тут пытался мне возразить, но я,
уязвлённый его беспардонностью, уже закусил удила...
- Вот вы правильно сказали, что унижался. И за что? За своё же
доброе. Теперь, конечно, унижаться не надо, коли деньги есть. Но рань-
ше-то я на свою пенсию мог любой дефицит иметь, а теперь, скажите, что
пенсионеры могут в ваших ларёчках купить? На кого ваши цены рассчита-
ны? Веничка призадумался, а потом произнёс речь в духе "нового мышле-
ния", так что я смог по достоинству оценить его новые способности.
- Мы, кооператоры, - торжественно начал он, будто уже стоял на
трибуне съезда, - вас, стариков, не забудем. Дешёвыми товарами прилав-
ки завалим, а если потребуется, то и от своего кармана отстегнём. Так
что не волнуйся, старик, дай только время, чтоб покрепче на ноги
встать.
Веничка явно любовался собой - в нашем споре он поставил красивую
точку. А я подумал, что в своей трибунной речи не учёл он лишь одного
маленького обстоятельства: именно времени у таких, как я, уже и не ос-
талось...
Мои невесёлые мысли прервало неожиданное торможение машины. Впе-
реди гаишник размахивал жезлом, приглашая остановиться, прижавшись к
тротуару.
- Этому ещё чего надо? - удивился Витёк.
- Может, козлику захотелось травки пощипать, - сказал с сарказмом
Веничка и сунул в руку водителю хрустящую купюру. - На, на всякий слу-
чай...
Но не успел Витёк открыть дверцу машины, как нас со всех сторон
окружили парни в какой-то странной экипировке с пистолетами в руках.
Как выяснил я потом, скорее всего, это была группа захвата новоиспе-
чённого ОМОНа.
- Выходить по одному! - скомандовал тот, что направил дуло "мака-
рова" в Веничкину тучную фигуру. - Руки за голову!
Веничка, пыхтя, вывалился из машины с поднятыми руками.
Фу ты чёрт! Опять я влип, подумал я, - и уж теперь из-за бывшего
"родственничка"! Ну не смешно ли: средь бела дня - под дулом пистолета
и не известно, за что!" Я с трудом открыл дверцу и тут же почувствовал
прикосновение к рукам холодной стали: на меня надели наручники!
- Позвольте, - обратился я к молодому человеку, тащившему меня из
машины, будто я куль с песком, - что вы делаете, товарищ,.. не знаю,
как вас звать-величать, господи прости?.. Я здесь совершенно случайно!
Меня уронили!.. Я упал, понимаете...
- Спокойно, дедуля, там разберутся, кто вы и откуда выпали, - съ-
язвил молоденький омоновец, надевший на меня наручники.
- Я делегат съезда, - услышал я блеющий голос Венички (куда поде-
валась его важность!). Он тоже был в наручниках. - Я делегирован в
Москву на съезд... Это какая-то ошибка!..
В это время один омоновец обыскивал машину, двое других просмат-
ривали документы водителя и Венички. И всё это происходило при огром-
ном стечении зевак...
Наконец, проверявший документы "делегата съезда" вернул их ему,
сунув в его нагрудный карман пиджака, будто он был надет на манекен, и
спросил, обращаясь к своим напарникам:
- Ну что там? Ничего?..
- Похоже, что ничего, - разочарованно подтвердили те.
- Отпускаем, - сказал он, снимая наручники с Венички, и, взяв под
козырёк, неохотно добавил:
- Извините, ошибочка вышла.
- Ну вот, дедуля, и разобрались, - сказал мне молодой омоновец,
снимая наручники. - А если вас уронили, то советую написать заявление
в милицию по месту жительства.
- Нет, нет, - поспешно сказал я, - это было случайно и без пос-
последствий. - Но тут же не преминул возмутиться: - Ничего
себе "ошибочка"! это с наручниками-то?..
- Иди, иди, старый хрен, пока цел! - гаркнул мне омоновец, тот,
что осматривал багажник машины. Он, видно, особенно был раздосадован
отсутствием того, что искал.
Я обернулся к нему, хотел сделать замечание, но встретил такой
ледяной взгляд, что сразу осёкся. Передо мной была личность, скажу я
вам, ну, прямо уголовная! Неужели, подумал я, и таких туда берут? Из
отсидевших, что ли?.. А я-то, дурак, был уверен, что ОМОН - элита на-
шей милиции. Н-да...
Веничка, конечно, предложил довезти меня до места назначения, но
я наотрез отказался, решив, с этой минуты никогда больше не пользо-
ваться услугами своих бывших "родственничков". Да и до дома дочери ос-
тавалось пройти всего метров сто.
И вот шёл я, шёл, да и упал... Н-да... А очнулся уже в больнице.
Оказалось, что при падении на остановке-то всё-таки случилось у меня
сотрясение мозгов. С месяц пролежал я в больнице, но, как видите, и на
сей раз выкарабкался.
Апрель 1989 г.
* * *
Теперь я часто вспоминаю наш с Веничкой разговор в машине насчёт
Советской власти и постоянно спрашиваю себя: неужто у нас всё так пло-
хо было? Неужто я свою жизнь напрасно прожил?..
Как-то сижу я так, размышляю, а жена мне и говорит: "Выбросил бы
ты эти свои записки - одно тебе расстройство с них! Лучше б пошёл воз-
духом подышал..." - А того не понимает, что, может, во мне дар писате-
ля пропадает! Да разве - только писателя? В детстве-то я и рисовать
любил, и пел так, что в округе все меня соловьём прозывали... В тайных
мыслях мечту лелеял - киноактёром стать. Кинематограф тогда только в
жизнь входил. Всё Кторову подражал. С этой целью, можно сказать, из
Пскова, где родился и вырос, в пятнадцатилетнем возрасте в Питер по-
дался. Но - куда там!.. Безработица тридцатых, потом война... Н-да...
Не до высоких устремлений было!
До войны в доме культуры в оркестре народных инструментов на ман-
долине и на гитаре играл. Сольным пением занимался. Многие советовали
даже в консерваторию поступать, но тут на первый план вышли интересы
семейные... Женился я рано, ещё двадцати не было. Мы с Лизаветой в
фабзауче вместе учились при "Красном треугольнике", там же на конвейе-
ре и работали. Калоши клеили. Лизавета в нашей комсомольско-молодёжной
бригаде бригадиром была. Однажды даже на съезде ударников труда высту-
пала от имени всей бригады. Н-да...
Но и года не прошло, как Вызвали Лизавету в отдел кадров и сказа-
ли: мол, хотим с вами посоветоваться, как поступить: если вы не согла-
ситесь уволиться, то придётся старых кадровых рабочих увольнять... Ну,
что оставалось? Посоветовались с бригадой и решили, что не должны
из-за нас старики страдать. Так всю нашу молодёжную бригаду и поуволь-
няли "по собственному желанию". Обидно было уходить, но ведь сами ре-
шили... И пришлось нам работу искать. В очередь на бирже встали. В
итоге пришлось взять то, что первое предложили. Она попала в общепит,
а я на завод, а там - на курсы счетоводов-бухгалтеров.
Где-то через год нам с "Красного треугольника" приглашение на ра-
боту прислали. Как оказалось, уволили нас неправильно: в отделе кадров
тогда работали вредители, которые злонамеренно увольняли молодых, обу-
ченных профессии рабочих... Но мы со Старой (жена моя на год меня
старше, вот и прозвал я её в шутку Старой - с ударением на последнем
слоге) уже работали, да и душевная рана из-за несправедливого увольне-
ния ещё была слишком свежей...
Мои увлечения Стара не одобряла, считала делом несерьёзным, а как
дети пошли (до войны их у нас трое народилось), так и сам свои мечты
из головы выбросил. Надо было заботиться о хлебе насущном, быть "вин-
тиком" и "колёсиком" в нужном для страны деле.
Вот с сознанием собственной скромности и прожил я свои годы без
особых взлётов и падений. Одно утешает, что жил честно, по совести...
Тому и детей своих учил, и они, слава богу, все в люди вышли. Две до-
чери высшее образование получили, а сыновья - один техникум закончил,
другой квалифицированным рабочим на моём же заводе стал. Башковитый
парень - рационализатор, новатор производства. Оба сына отслужили в
армии, там же их в партию приняли. Пятеро внуков у нас со Старой, трое
правнуков. В них наша радость, наше будущее. Хотелось бы верить, что
они будут счастливей нас, но в свете проводимой в стране перестройки
что-то уж больно тревожно на душе...
ЗАВТРА БУДЕТ ДОРОЖЕ...
Не думал я, что доживу до жизни такой: четвертовали ведь нас! и
из зияющих ран бывшего "единого, неделимого" льётся людская кровь, те-
кут реки слёз. Осталось лишь голову отсечь - меч уже занесён над Ма-
тушкой Россией... А на экранах телевизоров - "презентации" с шампанс-
ким, конкурсы красавиц и "сникерсы"... "Всё хорошо, прекрасная Марки-
за..." Пир во время чумы - да и только! Н-да...
Один умник сказал: мол, "колесо истории" зависло над пропастью.
Но ни один не сказал, как его оттуда вытащить. Крутить назад? в "раз-
витой" социализм по-брежневски? или в "тоталитарный" по-сталински? -
пугают нас демократы и, надрываясь, кричат: ни шагу назад! только впе-
рёд!.. - к капитализму. А другие "ещё дальше" зовут - к монархии. И
того не замечают, что "колесо" уже само давно крутит назад... И лишь
название остановки зависит от того, кто в это "кручение" внесёт свои
коррективы. Но это, как теперь говорят, прерогатива умных или "не
очень" (то есть полу-умных) политиков, а у нас, простых обывателей,
пока от их экспериментов лишь головная боль прибавляется в поисках
хлеба насущного...
Получили мы в марте со Старой пенсию в пересчёте за три месяца...
До того нам выдавали по минимальной. И это при введении-то "шоковой
терапии", когда цены на всё взлетели в десятки раз!.. Нам ещё крупно
повезло, что к марту пересчитали, а ведь некоторым пообещали лишь к
декабрю! Представляю, если эти несчастные до означенного срока богу
душу не отдадут, то уж Новый год, точно, встретят доходягами, как пос-
ле ленинградской блокады. Мы-то с моей Старой всего за каких-то два
месяца на "минимальной" так постройнели, что на ней теперь все юбки
болтаются, как на вешалке, а с меня штаны падают.
Так вот... Решил я с большой-то пенсии в частный продуктовый ма-
газин заглянуть. Недавно открылся такой недалеко от нашего дома, в по-
мещении бывшего приёмного пункта белья в стирку. Захожу, значит... За-
ранее настроился на цены не реагировать, будто всё мне по карману: уж
хоть что-нибудь, да куплю! Может, чего вкусненького в импортной упа-
ковке для Старой - она у меня такая сластёна!..
Открыл я дверь - да так и замер в нерешительности. В магазине -
ни души. Пусто. Подумал, что не заметил объявления на дверях и уже хо-
тел было повернуть назад, но вдруг слышу:
- Заходите, заходите! У нас открыто!
Ну, зашёл я. Первый отдел от дверей - бакалея. А я песок сахарный
искал. Только что было его везде навалом и вдруг исчез. Теперь-то мы
уже попривыкли, что периодически то одно, то другое "исчезает"... Та-
ков, оказывается, рыночный "механизм" регулирования ценообразования!
А, точнее, - повышения цен. Как что исчезло, так и жди новой цены - и
только в сторону повышения. Поэтому теперь уже никто не покупает мень-
ше, чем пол-кило, а, как правило, килограммами. А продавцы ещё нас
подхлёстывают: "Берите сегодня, завтра будет дороже!.." Одним словом,
то, что раньше считалось ЧП, теперь стало нормой. Так что мои надежды
купить песок и на сей раз не оправдались - удивительная согласован-
ность действий, не правда ли? Невольно будешь верить, что существует
мафия...
Кстати, в обхаиваемые нынче сталинские времена накануне снижения
цен мы, наоборот, старались ничего не покупать, ибо завтра будет - де-
шевле... Но народ наш теперь, как с ума посходил: берут с экрана де-
мократическую жвачку и жуют: скорей бегом в капитализм!.. Но разве
жвачкой наешься?..
Прошёл я в гастрономический. Витрина, как и в бакалее, в основном
забита коробками и банками импортной упаковки. Смотрю - сливочное мас-
ло есть, дороговато, конечно, но неудобно с пустыми-то руками уходить,
ну и попросил я продавщицу пол-кило взвесить.
- У нас масло дорогое, - сказала продавщица, - лучше зайдите нап-
ротив, там значительно дешевле, я там сегодня сама брала.
Удивился я такой любезности. С чего бы это? Неужель не заинтере-
сована продать свой товар?
- Нет, если хотите, я взвешу, конечно, - сказала она, улыбнувшись
какой-то очень знакомой улыбкой. И только взялась за бумажку, чтоб
масло взвесить, как тут меня сразу осенило...
- Ниночка, это вы?! - невольно вырвалось у меня, - простите, не
знаю вашего отчества...
- Ничего, можно и так, - великодушно разрешила она. - Но откуда
вы знаете, как меня зовут?
Конечно, если б не её особая, так сказать, примета - помните, лу-
кавое выражение лица, которое ей придавал правый глаз, так как слегка
заскакивал, - я вряд ли признал бы в этой расплывшейся не по годам
женщине нашу бойкую Ниночку-"многостаночницу". Ведь с тех пор прошло
не менее десятка лет.
- А вы меня не узнаёте? - спросил я, рассчитываясь за масло.
Здесь у каждого продавца была своя касса.
- Нет, что-то не припомню, - сказала она, изучая моё лицо.
И не удивительно, подумал я, ведь я не входил в число её обожате-
лей, так как никогда не был поклонником "зелёного змия". Ну а что до
самого продмага, то она вспомнила о нём с грустью, с какой обычно
вспоминают о днях ушедшей молодости.
- Вы тогда были у нас за королеву, - пошутил я.
- Уж вы скажете! - хохотнула Ниночка, но мой комплимент ей явно
понравился.
- А вы не забыли кассу в центре продмага? Чем не трон?
- Ну и шутник вы! - рассмеялась она, совсем развеселясь, и попро-
сила не уходить, так как к прилавку подошли двое мужчин. Молниеносно
обслужив покупателей, отпустив кучу всяких продуктов, сама продолжила
разговор:
- Хорошее времечко было, не то, что теперь, правда?
- Как? - удивился я. - Вам не нравится?
- А что тут может нравиться? - сказала она. - Наверно, лучше меня
понимаете, что происходит!
- Как же это, - снова удивился я, - ведь вы работаете в частном
магазине. Поди, дивиденды с прибыли имеете?..
Ниночка так и покатилась со смеха.
- Какие дивиденды у наёмного рабочего? Вы в своём уме? Как бы,
гляди, с работы не выгнали! Ведь прав-то теперь у нас - никаких. А
профсоюз и раньше-то был у начальства в кармане, а теперь с ним вооб-
ще никто не считается.
К Ниночкиному прилавку пришли покупатели, видимо, муж с женой -
оба в кожаных куртках и джинсах, без головных уборов - одним словом, в
униформе современных состоятельных молодых людей, разъезжающих на
собственных лимузинах. Ниночка быстренько и их обслужила. Я не без
восхищения наблюдал за её точными, доведёнными до автоматизма, движе-
ниями и удивлялся, что всё у неё было, как говорят, под рукой. Ниноч-
ка, конечно же, была асом в своём деле.
- Наверно, вас здесь хорошая зарплата держит? - спросил я, когда
покупатели ушли.
- Не знаю, что вы считаете - хорошей? Такая же, как везде, ничуть
не больше.
- Так что же вас тут держит? - не унимался я.
- А куда идти? Подскажите адресок, где лучше, туда пойду, - пошу-
тила Ниночка. - Не знаете? Ну вот потому я и здесь. Везде одно и то же.
- Но ведь сейчас почти все торговые точки акционируются, неужели
даже акций не имеете?
- Не имею. Из-за моего разлюбезного мужа нигде больше двух лет не
работала, пока его за хулиганство не посадили. Да и что дают эти ак-
ции?
- Как это - что? Доход от собственности...
- Ну и наивный же вы человек! - воскликнула Ниночка, хохоча. -
Ой, никогда так не смеялась! Акционирование и приватизация - только
для тех, кто у власти или крупные финансы имеет. Вот хозяева нашего
магазина знаете, как его приобретали?..
Ей не дали договорить. В магазин ввалилась шумная подвыпившая
компания - двое пожилых иностранцев, скорей всего американцев, и две
женщины в длинных шубах из нутрии. Женщины, по выговору, были из на-
ших. Они наперебой командовали продавцам разных отделов, что отпус-
кать, складывая покупки в большую дорожную сумку. Мужчины иногда соп-
ротивлялись женским аппетитам, но женщины, как правило, всё же угова-
ривали их, после чего мужчины расплачивались, причём долларами. Нео-
бычная компания привлекла моё внимание, и я, невольно проследив за ни-
ми, увидел через окно магазина, как все они сели в ожидавшее их такси.
Заметив мой неожиданный интерес, Ниночка сказала:
- Ну и девушки у нас пошли... На ходу подмётки рвут: сегодня уже
второй раз иностранцев подцепили...
- Как это - подцепили? - не понял я.
- Да это ж прости господи из Прибалтийской. Любят в наш магазин
иностранцев водить, чтобы побольше выставить. Американцы ещё как-то не
очень скупятся, а уж финны или немцы - не очень-то раскошеливаются...
- Так что там насчёт приобретения магазина? - напомнил я Ниночке
наш прерванный разговор.
- А, насчёт акционирования?.. Наши хозяева - жена с мужем - рабо-
тали в одном из магазинов в центре города: она - директором, а муж -
по снабжению. Коллектив магазина решил приватизироваться путём акцио-
нирования. И как вы думаете, кому самый большой пакет акций достался?
Правильно, директору с её супругом. А вскоре они поувольняли всех ста-
рых работников и набрали новых. При увольнении скупали у людей акции.
Так они стали полновластными хозяевами магазина. А через год уже купи-
ли вот это помещение и открыли здесь свой филиал.
- Н-да... Интересная история, - сказал я. - Но вот я смотрю, все
товары у вас значительно дороже, чем в других магазинах. Не удивитель-
но, что и покупателей не густо. А ведь магазину, чтобы выжить, нужен
оборот! Какая ж выгода содержать такой магазин?
- Прямая, - отвечает Ниночка. - У нас нет очередей, что устраива-
ет состоятельных покупателей. Им на любые цены наплевать. Им важно не
стоять в очередях, - приехал и взял, что надо. Вы вот случайно к нам
забрели. К нам, как правило, не ходят, к нам приезжают. Зато один наш
покупатель даёт нам выручку за десяток таких, как вы. Кроме того, -
продолжала Ниночка, - мы работаем круглые сутки и без выходных. Так
что с оборотом у нас всё в порядке.
Понимая, что уже пора уходить, я всё же переждал, пока Ниночка
обслужит ещё одного покупателя, и рассказал ей, чтоб развеселить на-
последок, о ЧП, которое пришлось мне пережить при встрече с Веничкой.
Я был совершенно уверен, что она его не знает, и потому не стеснялся в
красках. Но я ошибся. Оказалось, что они с Веничкой одно время даже
вместе работали.
- Вениамин Михалыч в наших кругах - человек известный и весьма
уважаемый, - вдруг посерьёзнев, сказала моя собеседница. - После ГКЧП
далеко пошёл. Он теперь в Москве проживает. Банк там свой открыл. И
то, что он в правительство вхож, это я точно знаю, потому что нашим
хозяевам "пробить" приватизацию магазина помогал. Они и сейчас, чуть
что, сразу в Москву звонят, с ним советуются. А вот ещё от одних зна-
комых слыхала, что сейчас он чуть ли не у самого президента в советни-
ках числится, - так вот за это не ручаюсь, может, это и утка, конечно,
- снова весело рассмеялась Ниночка, видимо, довольная тем, что я её
так внимательно слушаю.
Мы распрощались с ней, как старые добрые приятели. Положил я мас-
ло в сумку и решил всё же зайти в магазин напротив, чтобы купить ещё
пол-кило, подешевле, - а то вдруг завтра и там будет дороже?..
Ноябрь 1992 г.
* * *
Каждый раз, когда я берусь за перо, думаю, что эта запись будет
последней. Стар я уже. Спина, некогда армейской выправки, сутулиться
стала, всё больше в землю смотрю... Она нас, родная, всё больше прини-
мает. Время наше проходит...
Но жизнь, покуда ноги носят, иногда бросает нас в такие ситуации,
что не писать невозможно. И теперь я часто с благодарностью вспоминаю
то маленькое происшествие в нашем поселковом продмаге, когда я, стоя у
мясного прилавка, наблюдал сцену, достойную пера сатирика самого высо-
кого класса! Увы, сатирика под рукой не оказалось, а покорный ваш слу-
га прямо-таки заболел от сознания собственной беспомощности в данном
вопросе. Вот так и родились эти Записки.
Наблюдал я за мелким жульничеством продавцов маленького продукто-
вого магазина, подтрунивал над ними и над собой, а вышло, что наблюдал
я судьбу собственного народа за последние тринадцать лет...
Говорят, что историю надо писать беспристрастно, без симпатий и
антипатий к происходящему, - объективно! Но ведь история пишется людь-
ми, через жизни которых она проходит, пусть даже таких пассивных наб-
людателей, каким предстаю я в моих собственных Записках. Стар я уже
для активных-то действий, но отношение своё к происходящему я выска-
зал. Ну а ваше право со мной не соглашаться.
А ЧТО ПОСЛЕ НАС?
(Вместо эпилога)
Кто-то сказал, что у каждого времени - своё лицо. За семьдесят-то
с лишним лет, что довелось мне прожить при Советской власти, были раз-
ные "лица": полное оптимизма и радужных надежд - в предвоенные годы;
суровое - в годы войны; радостное - в годы восстановления народного
хозяйства; удивлённое - при Хрущёве; ироничное - при Брежневе; возму-
щённое - при Горбачёве... Но вот незадача! Не могу себе представить
выражения нашего нового "лица" - при Ельцине?.. Может быть, оно - не
человеческое?.. обезьянье какое-то!..
В перестройку было модно целым поколениям давать прозвища: "поте-
рянное поколение" - это о тех, кому тогда было за сорок, "обманутое" -
о тех, кому было за пятьдесят... Ну а нас-то как прозвать? родившихся
с Советской властью? тех, кто в Великую Отечественную жизни своей не
щадил, а потом из руин хозяйство поднимал? честно, добросовестно тру-
дился и за всю свою жизнь ломаного гроша не нажил?.. и ведь всё - во
имя "светлого будущего"...
Может, мы - вымирающие мамонты?.. Но тогда - что после нас? Снова
эволюция человека из обезьяны? или - из рептилий?.. Потому как то, что
происходит с нами сегодня, иначе, как Всемирным потопом, не
назовёшь... Н-дас.
5 сентября 1993 г.
---
Prof. Lyudmila B. Butovskaya
P.O.Box 570, Saint-Petersburg, 199397, Russia
E-mail: [email protected] Пожалуйста, пишите мне только в
koi8-rus. Visit the sites: http://enlight.da.ru/ ; http://art-spb.da.ru/
|